О японских ужастиках

[Siliel]

Мода на японские фильмы ужасов началась в России года два назад, когда первый "Звонок" Хидео Накаты проник к нам ограниченным "клубным" прокатом и вышел на кассете. После этого Гор Вербински -- мой вообще-то любимый режиссер во всем штатовском кинематографе -- сделал ремейк, значительно превосходящий японскую версию, но что-то безнадежно утративший. В попытке разобраться, что там, собственно, происходит, я прочитала роман Кодзи Судзуки, называемого у себя на родине "японским Кингом", и посмотрела три сиквела "Звонка" плюс один приквел, запутывающий историю до полной невнятицы. Эта невнятица и есть главный фирменный знак японского саспенса, и то, что им в России стали увлекаться все более толстые слои фанов, знак довольно тревожный. Или, наоборот, прекрасный. Если все больше народу вокруг тебя смотрит серьезное качественное кино -- это прекрасно. Если этот народ понимает, что у зла нет причины и оно непобедимо, а потому и бороться с ним бессмысленно, -- это уже настораживает...



Иногда я думаю: почему одна страна способна производить качественные триллеры, а другая никак? Скажем, финский триллер непредставим, французский всегда неудачен, испанский бессвязен, немецкий зануден, а вот английский, американский, датский или, в нашем случае, японский исполнен настоящего ужаса и способен довести до тонкого визга? (После ночного просмотра "Звонка" отец мой Быков меня спрашивает: "Жень, а вот если дать тебе "лимон" баксов -- слабо пойти домой пешком через Нескучный сад?" Слабо, батюшка, забери свой "лимон".) Почему русский триллер всегда не получается, но именно наши тинейджеры, взять хоть мой класс, любят чужие ужастики больше всего? Тут есть излом национального характера, в котором я пока не разобралась. Думаю, хотя это все только предположение, что для настоящего хорошего ужастика нужна какая-то неизживаемая травма, чуть ли не комплекс национальной неполноценности. Тем, кто себя уважает, никогда не снять ничего ужасного. Эти люди убеждены, что могут справиться со всем. В американцах, при всем их хваленом самодовольстве, этого нет. Правда, у них обычно побеждает добро: достаточно найти и похоронить труп невинно убиенного, чтобы проклятие иссякло. Англичане всю жизнь живут с ощущением таинственной и невидимой силы, которая их угнетает.

А россияне, при всех ужасах своей истории, в глубине души очень ею довольны и считают, что только так и надо. Поэтому снять хороший триллер у нас не могут, зато Хичкока и Кинга, рассказывающих про чужие ужасы, превозносят как родных.

Может, просто в одних местах зло залегает ближе к земной коре, а в других глубже, и радиация его не так ощутима. В Японии, судя по кино, жутко много зла, оно там прямо в воздухе. Скажешь слово -- и уже навлек на себя вековое проклятие, которое фиг смоешь. И святая вода не действует, потому что православия нет. Японское зло -- самое жуткое, поскольку ему нужно что-то принципиально непостижимое. Оно не хочет свести с вами счеты. Вас для него просто нет. И правилам оно не подчиняется. Так что мода на японские ужасы -- это показатель взросления человечества, наверное. Оно уже понимает, что не все можно объяснить или предсказать. Это кино времен иракской войны, пхукетского цунами и русского возвращения непонятно во что.

Сам по себе жанр японского ужастика в его нынешнем виде создан несколькими еще молодыми людьми -- упомянутым Хидео Накатой (1961 г.р.), Такеши Симидзу (1972) и отчасти Такеши Миике (1960). (Конечно, они все внимательно смотрели Мидзогути и Имамуру, а то бы ничего у них не вышло. -- Д.Б.) Симидзу только что снял ремейк собственного "Джу-он" ("Проклятие" в Штатах и собирается делать в Японии очередное продолжение бесконечной истории про дом с привидениями. Наката считается самым талантливым, хотя я бы его назвала самым поэтичным: все-таки его "Темные воды" далеко не так страшны, как "Джу-он-2" (на самом деле это четвертая серия, но второй и третьей у нас в прокате не было, их можно достать только на DVD). Все эти увлекательные страшилки без начала и конца объединены несколькими общими моментами, без которых японский саспенс немыслим, как русский фильм без киллера.

Истоки остросюжетной мистики теряются в глубинах европейской традиции. Оттуда хоррор пришел и в Россию. "Лесной царь" Жуковского -- сын Гете и прапрадед Фредди Крюгера. Булгаковский человек-собака -- племянник майринковского Голема. "Иваны" Петухова и Головачева тоже помнят родство...

1. Зло нельзя победить и загнать обратно, что позволяет бесконечно продолжать историю как в одну, так и в другую сторону. Скажем, к "Твин Пикс" продолжения никак не снимешь -- разве что Боб переселится в авторов. Можно только приквел -- про то, откуда Боб взялся. А японскую сагу про призраков крути в любую сторону -- не надоест: зло было всегда и будет тоже всегда, и договариваться с ним бессмысленно. Это хорошо поняли в Штатах, где Дэвид Цукер в "Очень страшном кино-3" придумал замечательный диалог. Там воскресшую ужасную девочку-призрака спрашивают: "Так что, ты теперь будешь доброй?!" После чего умильная маска сползает с ее жуткой морды, и она радостно визжит: "Нет, я прикалываюсь!!!"

То есть никто не перевоспитается и хорошим не будет. Они бы и рады, но сами не могут. "Папа не понимает, что это от меня не зависит" -- как сказано в "Звонке" у Вербински, единственном ремейке, который можно сравнить с оригиналом. Продюсеры специально заставили Симидзу снять альтернативный финал в американской версии "Проклятия" -- там происходит настоящая кровавая драка и полная победа над призраком. Получилось очень плохо, так что в конце концов ему разрешили оставить собственный открытый финал, а драку выпустили отдельно на DVD. Типа пусть люди видят, что мы старались победить чертовщину, но пока не вышло.

2. Зло приходит с помощью технических средств. Японская цивилизация, как известно, самая техногенная в мире. Вон уже и видеофон внедрили голографический. Они сами боятся своей технической мощи, и я их понимаю, потому что однокласснику еще можно что-то втолковать, а вот перед собственным компом, если он забарахлит, я совершенно беспомощна. Электроника так же иррациональна, как зло. И святая вода против нее не действует. Техника -- идеальное место жительства для призрака. Такое ощущение, что призрак и питается от батареек. Во всяком случае, все самое ужасное приходит через мобильные телефоны. Раздается таинственный звонок, и либо вам сообщают, что вы умрете, либо вы слышите собственный предсмертный вопль ("Один пропущенный звонок" Миике), либо ужасный мальчик с жалобным выражением говорит вам по телефону: "Мяу!" ("Проклятие".

3. Зло союзничает с детьми. Больше того, через них оно тоже любит проникать в мир. Наверное, дети так же иррациональны, как техника. Малыши лучше ладят со злом, понимают его распоряжения и часто перебегают на его сторону, что почувствовали уже и наши в "Ночном дозоре". Самый злобный призрак -- обязательно мальчик или девочка, причем чего хочет этот юный полтергейст -- хрен поймешь. Наверное, он так играет.

4. Зло приходит из воды или сопровождается водой. Это как раз понятно -- японцы со всех сторон окружены океаном, часто враждебным. Человек, живущий на острове, не может любить воду. Особенно если у него периодически случаются цунами и прочие гадости. Зло возникает либо из водопроводной трубы ("Темные воды", либо из моря ("Звонок" либо сопровождается протеканием потолка и капанием с него ("Проклятие".

5. Зло не всегда видимо невооруженным глазом, но всегда фиксируется фотоаппаратом, лучше всего "Полароидом" (product-placement? Или просто это эффектнее, чем цифровик, ибо позволяет сжечь фотокарточку?). На фотографии у зла сильно размытые контуры или искаженные черты.

6. У зла всегда длинные черные волосы. Когда они начесываются на лицо, его вообще не видно; откинешь -- а там другой человек. Особенно распространен в японских ужастиках такой кадр: все лицо закрыто волосами, а сквозь них смотрит огромный выкаченный красный глаз. Эффектнее всего сделано в "Звонке".

7. Зло бьет на жалость. Это тенденция очень важная и не сразу понятная, хотя, если посмотреть вокруг, все объясняется. Значит, зло обыкновенно начинается с того, что кого-то невинного убили (забили из ревности, как в "Проклятии", или сбросили в колодец, как в "Звонке", а потом невинный стал ужасно мстить, пользуясь общим сочувствием к своей печальной судьбе. Можно ли не пожалеть маленького мяукающего мальчика? Свиньей полной надо быть! Ты его пожалеешь, а мальчик к тебе подойдет и откусит нижнюю челюсть ("Проклятие-1". Наверное, тут какая-то связь с современной историей. Самое большое зло делают те, кого больше всего жалели. Например, террористы, которых многие считают бедными борцами за свой гордый народ, или еще какие-нибудь защитники угнетенных. Они, когда рассказывают про свои страдания и угнетения, тоже ужасно бедные. Подошел -- а они тебя ам за челюсть! Заметим, что и русские блатные тоже поют самые жалостливые песни про свою про горькую про жисть, хотя практикуют такой же ам при первом зазевании.

8. Появление зла сопровождается неприятными звуками непонятной природы, но в любом случае не такими, которые объект должен издавать в обычное время. Мобильник начинает звонить несвойственной ему мелодией, призрак полуголой красивой девушки появляется с легким рычанием, похожим на рыгание, а ужасный убивец с окровавленными руками возникает под тоненький-тоненький писк-скрип. Также в присутствии зла хороший CD-плеер внезапно заедает и начинает тормозить, а мой комп стабильно виснет при просмотре "Проклятия-2", что тоже не может быть случайно.

9. В японском триллере вам никогда не покажут того, что мои родители презрительно называют "кровавым хрустом". Если кто-то кого-то и съест, то за кадром. Если призрак оторвет жертве нос или утащит к себе на чердак, мы увидим только его открытый рот и дергающиеся ножки жертвы. Саспенс остается саспенсом.

10. В японском фильме нет добра. Есть обычные обыватели, которые ни в чем не виноваты, и умные старики, которые понимают, что они во что-то вляпались, но всех их умений не хватает, чтобы остановить древнее зло. Зло размножается, а противостоять ему не может никто. Все либо слабы, либо глупы, либо не в меру любопытны... А иногда мне кажется, что все эти ботаны и лохи как раз хотят поскорее быть съеденными или хотя бы укушенными, чтобы немедленно пополнить ряды армии зла и стать такими же ужасными и непобедимыми, как их убийцы. Потому что кто была, например, девушка из "Проклятия", с которой все началось? Обычная неудачница и дура, ведущая дневник, поколачиваемая мужем, несчастливо влюбленная в бывшего однокурсника. А кем она стала после смерти? Ужасным призраком, который всех жрет только так и свободно влезает в окно, стоит только во время дождя оставить его открытым. То есть добро, по сути, никакое, и оно очень торопится побыстрей перейти в загробный мир, который даст ему небывалые возможности. Призраки у японцев всемогущи, а живые люди жалки и уязвимы. Это, наверное, какой-то отзвук самурайской темы. Самураи учили, что "жить надо так, будто ты уже умер". Потому что тот, кто умер, ничего не боится и победить его нельзя.

В этом смысле японское кино -- самое грустное, что есть сейчас в искусстве всего мира. Но и самое соответствующее текущему моменту.